Художественная книга, которая воспринимается, как документальная? Или документальная книга, которая воспринимается, как художественная?
Художественная книга, которая воспринимается, как документальная? Или документальная книга, которая воспринимается, как художественная? Этот вопрос я так для себя и не решила. В любом случае скажу следующее - Сергей Трофимович доносит до читателя ту информацию, в которую верит сам.
Мы можем встречать в книге те вещи, которые знаем из сказок, которые сохранил и наследовал нам Александр Сергеевич Пушкин. Например: «Краснозору спрятал Ладомил и вот уже сто лет я плаваю по морям, чтоб отыскать её. Спрашивала у солнца и ветра, у птиц перелётных, и у рыб морских – никто не знает». Не напоминает ли вам это «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях»? Или вот следующие строки: «По древнему обычаю, дружинники, не дожидаясь, когда хорсы подтянут к причалу, прыгали в мелкое море прямо в доспехах, выстраивались в колонну и, бряцая оружием, пешими выходили из вод – точно так же, как и уходили в поход».
ВыписанноеВыписанное:
«Однажды кощей (раб) по имени Авен, прислуживающий в доме своего господина, тайно пробрался в храм Митры и стал истово молиться, прося пощадить своего брата Мармана, которого должны были утром казнить за надругательство над ромейскими святынями…
- Я не стану заступаться за твоего брата; - ответил кащею Митра, - Я сделаю Мармана вашим небесным заступником… Но прежде пусть дерзкий раб, чтобы стать свободным, умрёт на земле смертью, к которой его приговорили. Вы будете поклоняться мёртвому богу, дабы он не вселил в вас живую волю. И символом вашей веры станет знак смерти. А называть Мармана будете не «боже», как называют нас, а «господин», ибо вы станете его рабами… рабы, предупреждённые Авеном о договоре с Митрой, не урок извлекли из этой казни, а обрели своего небесного господина. Он и стал высшим покровителем всех угнетённых, а поскольку невольники не умели молиться богам и ведали только обряды своих господ, когда они поклонялись Митре, то создали свои по тому же образу и подобию, а виселицу сделали знаком своей веры.
Кощеи стали первыми жрецами всевышнего мёртвого господина, с которым был заключён новый договор, где Марман назывался не «боже», что означало «это огонь», как у вольных народов, а «господь». На что это Алексеев намекает, а?
«Началось всё с того, что в многочисленном роду Роса появилась на свет дева красы невиданной, божественной, так что полюбоваться на неё сходились со всех сторон… назвали деву Обра… Не сыскалось Обре жениха в паросье и тогда она отправилась на берег моря, в земли руссов… увидела исполина… это и был рус по имени Милонег…богам крикнула: - Быть Милонегу моим супругом!... У Обры и Милонега родилось дитя любви – мальчик… однажды он схватил мать и, совокупившись с ней, сказал, что она теперь ему жена… Но всякий бессмертный рус, поменявший божественную силу воли на волю уда (страсть) и смешавший свою кровь со смертной женой, очень скоро утрачивал божественный дар: высокое чело бороздили морщины, отчего оно ссыхалось, сворачивалось и созданный на многие столетия жизни исполин умирал по истечению одно века, отчего и стали его называть человек… от запретного соития рождались безвольные, узколобые, смертные карлики, называемые обры – по имени первой женщины, совратившей исполина, а вся их порода – обрище… спустя много тысячелетий этих людей назовут первобытными»».
«Нетрудно победить народ, утративший своих богов»
«Если боги иных народов создали для своего творения рай и ад – два противоположных вида существования на том свете, и прежде чем определить, кого и куда отправить, словно лавочники бросали души на весы, разделяя их на святые и грешные, то внуки Даждьбога после смерти становились равными, несмотря на перипетии земного бытия»